Гарри Поттер и Орден Феникса

Изнурительно жаркий летний день медленно клонился к закату, и на большие квадратные дома Бирючинового проезда уже опустилась сонная тишина. Стояла засуха, и пользоваться поливальными шлангами было запрещено: автомобили, которые обычно блестели чистотой, теперь стояли на дорожках, покрытые пылью, а газоны, когда-то изумрудно-зеленые, пожелтели от солнца и казались выжженными. Жители Бирючинового проезда, оставшиеся без привычных занятий - мытья машин и ухода за газонами - попрятались в прохладу своих домов, оставив окна широко распахнутыми в надежде поймать легкое дуновение несуществующего ветерка. На улице не оставалось никого - кроме одного-единственного мальчишки, который растянулся на клумбе у дома номер четыре.
Это был тощий черноволосый подросток в очках - измученного, несколько болезненного вида, выглядевший так, будто за очень короткое время он сильно вырос. Одет он был в порванные и грязные джинсы, выгоревшая футболка висела на нем, как на вешалке, а подошвы его старых кед, казалось, вот-вот оторвутся. Появление Гарри Поттера никогда не вызывало особой радости у соседей - те были убеждены, что за неопрятный вид надо отдавать под суд, - но сегодня вечером от взглядов прохожих его надежно укрывал большой куст гортензии. Заметить его могли разве что дядя Вернон и тетя Петуния - если бы, конечно, им пришло в голову высунуться в окно и посмотреть прямо вниз, на клумбу.
Поразмыслив, Гарри решил: пожалуй, это он и впрямь здорово придумал - спрятаться именно здесь. Конечно, лежать на горячей жесткой земле было не слишком-то удобно - но, с другой стороны, здесь никто не буравил его взглядом и не скрипел от раздражения зубами, заглушая звук телевизора, здесь никто не осыпал его градом саркастических вопросов и замечаний, как это бывало обычно, когда он пытался пристроиться в гостиной рядом с тетей и дядей, чтобы посмотреть новости.
Словно услышав его мысль через открытое окно, Вернон Дёрсли, дядя Гарри, вдруг заговорил:
- Хорошо, что мальчишка больше тут не маячит. Кстати, где он все-таки болтается?
- Понятия не имею, - равнодушно отозвалась тетя Петуния. - Дома его точно нет.
Дядя Вернон хмыкнул.
- Посмотреть новости он собрался... - злобно передразнил он. - Знать бы, зачем он действительно тут вертится... Да где это вообще видано, чтобы парня в его возрасте интересовали новости? Вот Дадли и дела нет, что там творится в мире. Спроси его, кто у нас премьер-министр, - ни за что не ответит! Да и вообще... можно подумать, в наших новостях будут говорить что-нибудь про таких, как он...
- Тише, Вернон! - шикнула на него тетя Петуния. - Окно же открыто!
- Ах, ну да... прости, дорогая...
Дёрсли умолкли. Гарри, краем уха слушая рекламу быстрого завтрака "Fruit&Bran", заметил миссис Фигг, сумасшедшую старую кошатницу с соседней аллеи Глициний, которая медленно плелась мимо. Она хмурилась и что-то бормотала себе под нос. Гарри в душе порадовался, что куст его надежно скрывает: у миссис Фигг с недавних пор это вошло в привычку - всякий раз, встречая Гарри на улице, приглашать его на чашечку чая. Она свернула за угол и исчезла из виду, но тут из окна вновь послышался голос дяди Вернона.
- Дадличка пошел в гости?
- Да, на чай к Полкиссам, - с нежностью подтвердила тетя Петуния. - У него так много друзей, нашего мальчика все просто обожают...
Гарри фыркнул, изо всех сил пытаясь не расхохотаться. Просто невероятно, насколько слепыми становились Дёрсли, когда речь заходила об их сыне Дадли. Каждый вечер летних каникул они с удивительным постоянством, развесив уши, выслушивали все его нехитрые выдумки о чаепитии у очередного приятеля из его шайки. Гарри прекрасно знал, что Дадли уж точно не чаи распивает по гостям, - все вечера он проводит со своей шайкой, громя аттракционы в парке, украдкой покуривая в закоулках и швыряясь камнями в детей и проезжающие машины. Гарри уже не раз заставал их за этим, когда вечерами слонялся по всему Литтл Уингингу, роясь в мусорных баках, попадавшихся ему на пути, и выискивая там обрывки газет.
До слуха Гарри донеслась простенькая мелодия, возвестившая о начале семичасовых новостей, и его сердце подпрыгнуло. Быть может, именно сегодня вечером - после месяца ожидания - он все узнает!

- Уж у меня-то они получили бы пожизненную сиесту... - прорычал Дядя Вернон, перекрыв голос диктора, но Гарри уже не волновало, что скажут в новостях дальше, и он слегка расслабился. Случись в стране что-нибудь - вне всякого сомнения, главной новостью поставили бы именно это: катастрофы и гибель людей куда важнее каких-то застрявших в аэропортах туристов.
Он медленно, глубоко вздохнул и уставился в ярко-синее небо. Все дни этого лета были похожи один на другой: напряженное ожидание, временное облегчение - и снова все возрастающее напряжение... и всегда один и тот же вопрос - неотвязный, все более и более тревожный: почему, почему же до сих пор ничего не происходит?..
Гарри продолжал слушать - так, на всякий случай: вдруг в новостях промелькнет какой-нибудь намек на происшествие, необъяснимое и малозначительное для магглов, - непонятное исчезновение, например, или странный несчастный случай... но репортаж о забастовке носильщиков сменился рассказом о засухе на Юго-Востоке ("Я надеюсь, наш сосед это слушает! - громыхнул дядя Вернон. - С его-то поливалками в три часа ночи!"), затем диктор заговорил о вертолете, который едва не упал в поле в Суррее, затем - о разводе известной актрисы с не менее знаменитым мужем ("Как будто нас интересует перетряхивание их дурацкого грязного белья!" - фыркнула тетя Петуния, которая с неиссякаемым любопытством следила за этой историей и жадно выискивала подробности во всех журналах, какие только попадали в ее костлявые руки).
Гарри сквозь полуприкрытые веки смотрел на пламенеющий в вечернем небе закат, когда диктор произнес:
- ...и, наконец, последняя новость этого выпуска: волнистый попугайчик Попкинс нашел новый способ спасаться от жары этим летом. Попугай Попкинс, который живет в деревне Пять Перьев в Барнсли, освоил водные лыжи! С подробностями - наш специальный корреспондент Мэри Доркинс...
Гарри снова открыл глаза. Если уж они заговорили о попугаях, катающихся на водных лыжах, то после этого вряд ли стоит ожидать новостей, хоть сколько-нибудь заслуживающих внимания. Он осторожно перекатился на живот и встал на четвереньки, намереваясь убраться из-под окна.
Он прополз не больше двух дюймов, как вдруг события начали развиваться с головокружительной быстротой.
Громкое раскатистое "хлоп", точно выстрел, разорвало сонную тишину. Из-под припаркованного автомобиля стрелой вылетел кот и тут же скрылся из виду. Из открытого окна гостиной Дёрсли донесся звон разбитой посуды, в комнате кто-то заорал благим матом, и послышалось громкое ругательство. Для Гарри это словно оказалось знаком, которого он так долго ждал, - он вскочил на ноги, выхватив из-за пояса джинсов, как меч из ножен, тонкую деревянную палочку... но не успел Гарри выпрямиться, как врезался макушкой в распахнутую оконную раму дома Дёрсли. От грохота тетя Петуния завопила еще громче.
Гарри почувствовал, будто голова его раскалывается надвое, из глаз у него от боли брызнули слезы. Он пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, - и тут же принялся напряженно всматриваться в улицу, силясь разглядеть, что же могло так громыхнуть. Но едва Гарри выпрямился во весь рост, как две багровые ручищи высунулись в открытое окно и крепко схватили его за горло.
- Сейчас же... спрячь... эту... штуку! - прорычал дядя Вернон прямо в ухо Гарри. - Сию секунду! Пока...никто...не заметил!
- Отцепитесь от меня! - прохрипел, задыхаясь, Гарри. Пару секунд, пока они боролись, Гарри пытался левой рукой разжать пальцы дяди Вернона, похожие на толстые сосиски, правой продолжая стискивать поднятую палочку... но тут боль в его макушке резко усилилась. Дядя Вернон взвизгнул и отпустил Гарри, будто тот ударил его током. Какая-то непонятная сила, казалось, исходила от его племянника, и удержать его было невозможно.
Ловя ртом воздух, Гарри упал прямо на гортензию, потом поднялся и огляделся по сторонам. Ничего, что могло бы издать подобный грохот, он не заметил, однако в окнах соседних домов замаячили физиономии любопытных соседей. Гарри торопливо засунул палочку за ремень джинсов и напустил на себя самый невинный вид.
- Добрый вечер! - крикнул дядя Вернон и замахал миссис Номер-Семь из дома напротив, которая только что высунулась из-за тюлевой занавески1. - Вы слышали, как только что грохнула выхлопная труба? Чертов автомобиль! Мы с Петунией чуть инфаркт не заработали!
Дядя Вернон вымученно изобразил какую-то зверскую улыбку, которая не сползала с его физиономии, пока все любопытные наконец не отлипли от окон. Но как только соседи перестали на них таращиться, лицо его тут же исказила гримаса гнева, и он поманил Гарри к себе.
Гарри осторожно сделал пару шагов и предусмотрительно остановился - так, чтобы дядя Вернон не смог до него дотянуться, если бы ему вдруг пришло в голову снова попытаться задушить Гарри.
- Что за чертовы фокусы ты тут вытворяешь, парень? - прохрипел дядя Вернон дрожащим от ярости голосом.
- Я? Вытворяю? - рассеянно переспросил Гарри. Он продолжал озираться, не потеряв надежды увидеть того, кто издал этот громкий хлопок.
- Грохочешь тут под нашими окнами, как из пистолета...
- Ничего я не грохочу, - отрезал Гарри.
Рядом с надутой багровой физиономией дяди Вернона возникло тощее лошадиное лицо тети Петунии. От гнева та даже слегка побледнела.
- Почему ты прячешься под нашими окнами?
- Да-да, хороший вопрос, Петуния! Какого черта ты делаешь под нашими окнами, парень?
- Слушаю новости, - Гарри решил не перечить.
Тетя Петуния и дядя Вернон обменялись гневными взглядами.
- Слушаешь новости? Опять?!
- Вообще-то новости - они каждый день новые, вы не замечали? - пожал плечами Гарри.
- Ты, парень, тут со мной не умничай! Я хочу знать, что ты действительно тут делал, и прекрати пудрить мне мозги насчет новостей! Ты прекрасно знаешь, что про таких, как ты...
- Осторожнее, Вернон! - шикнула тетя Петуния. Дядя Вернон перешел на шепот - так, чтобы слышать его мог только Гарри:
- ...что про таких, как ты, не говорят в наших новостях!
- Ну, это вам так кажется, - возразил Гарри.
Дёрсли пару секунд молча таращились на него, потом тетя Петуния процедила:
- Ты - отвратительный лживый мальчишка! Все эти... - она тоже понизила голос, и следующие слова Гарри пришлось читать по ее губам. - Все эти совы - что они делают здесь, если не приносят тебе новости?
- Вт именно! - торжествующе прошипел дядя Вернон. - Бросай дурить нам голову, парень! Как будто мы не знаем, что все ваши новости тебе таскают эти мерзкие птицы!
Гарри заколебался. Это было нелегко, но он заставил себя сказать правду - хотя ни тетя, ни дядя, конечно, и понятия не имели, чего ему стоило признаться в этом даже самому себе.
- Совы ... совы не приносят мне никаких новостей, - безучастно отозвался он.
- Я не верю, - тут же воскликнула тетя Петуния.
- Я тоже, - с нажимом произнес дядя Вернон.
- Мы уверены, ты что-то замышляешь! - убежденно сказала тетя Петуния.
- Мы не идиоты, знаешь ли, - добавил дядя Вернон.
- Вот это и вправду для меня новость, - в приливе раздражения буркнул Гарри, и прежде, чем Дёрсли успели его остановить, он резко развернулся, пересек лужайку перед домом, перепрыгнул через низенький садовый заборчик и зашагал по улице прочь.
Он отлично сознавал, что, похоже, нарвался на неприятности. Тетя и дядя не преминут устроить ему взбучку за грубость, но сейчас это его мало заботило; голова его была занята куда более важными мыслями.
Гарри был уверен, что это звучное "хлоп" издал кто-то трансгрессировавший2. Именно с таким звуком когда-то исчез, просто растаяв в воздухе, домашний эльф Добби. Неужели Добби снова появился на Бирючиновой аллее? А может быть, Добби прямо сейчас идет за ним следом? При этой мысли он резко развернулся и огляделся, но аллея казалась абсолютно безлюдной, а Гарри был уверен - становиться невидимым Добби не умеет.
Гарри побрел по улице, не разбирая дороги, - он уже настолько хорошо изучил здесь каждый закоулок, что ноги сами несли его по излюбленному привычному пути. Через каждые несколько шагов он оглядывался через плечо. Кто-то... кто-то из мира магов точно был рядом, когда Гарри валялся под окном на полузасохших бегониях тети Петунии. Почему он не заговорил с Гарри, почему не дал понять, что видит его, почему он прячется теперь?
И когда отчаяние окончательно захлестнуло Гарри, его уверенность в том, что там вообще кто-то был, растворилась.
В конце концов, с чего он, собственно, взял, что это был какой-то магический звук? Если так отчаянно искать малейший намек на весточку из мира, к которому он, Гарри, принадлежит, то в самом обычном шуме может почудиться все, что угодно. Может быть, это просто кто-то чем-то грохнул в соседнем доме?
Уныние и какая-то пустота внутри - вот и все, что сейчас чувствовал Гарри, и его вновь охватило то тоскливое чувство безнадежности, которое мучило его все лето.
Завтра утром будильник разбудит его ровно в пять, и он заплатит сове, которая приносит ему "ОракулЪ-daily"... но что толку продолжать читать газету? Все это время Гарри просто просматривал заголовки на первых полосах с отчаянной надеждой: когда эти идиоты-газетчики наконец поймут, что Волдеморт вернулся, это уж точно станет главной новостью номера, настоящей сенсацией. Все остальное Гарри мало интересовало.
Если повезет, прилетят и совы с письмами от Рона и Гермионы. Хотя, конечно, он давно уже перестал надеяться, что друзья расскажут ему что-нибудь существенное.

"Что ж, - думал Гарри, миновав улицу Магнолий, свернув на шоссе Магнолий и шагая к уже начинавшему темнеть парку аттракционов, я, по большому счету, и веду себя так, как велит Сириус...". По крайней мере, искушение привязать чемодан к метле и самому отправиться в Нору ему удалось побороть. Впрочем, в глубине души Гарри полагал, что его поведение можно считать безукоризненным. Особенно если учесть, как расстроен и зол он был и чего ему все это стоило - торчать в Бирючиновой аллее и прятаться по клумбам, отчаянно надеясь услышать хоть какой-нибудь намек на действия Лорда Волдеморта! И тем обиднее было выслушивать советы об осторожности от Сириуса, который провел двенадцать лет в Азкабане, тюрьме мира магов, потом сбежал оттуда, чтобы все-таки совершить то самое убийство, за которое уже был осужден, - а теперь снова скрывается, улетев на похищенном гиппогрифе.
Гарри перебрался через запертые ворота парка и побрел по выжженной солнцем траве. Как и все окрестные улицы, парк уже обезлюдел. Подойдя к аттракционам, он уселся на те единственные качели, которые Дадли и его приятели еще не успели сломать, ухватился рукой за цепь и мрачно уставился в землю. Прятаться на клумбе перед домом Дёрсли у него больше не получится. Значит, если он по-прежнему хочет слушать новости, завтра ему придется придумывать новый способ. А теперь ждать ему было нечего, впереди была лишь очередная беспокойная ночь - даже когда кошмары о Седрике оставляли его, Гарри видел тревожные сны про длинные темные коридоры, которые упирались в тупики и запертые двери. Эти ночные видения, как ему казалось, были связаны с тем чувством безысходности, которое не отпускало его днем. Старый шрам на лбу частенько вновь начинал ныть, но Гарри больше не пытался убедить себя, будто Рон, Гермиона или Сириус найдут это важным. В прошлом году боль в шраме предупреждала его, что Волдеморт становится сильнее, - но теперь, когда Волдеморт возродился, друзья, вероятно, просто напомнят ему, что в частых болях в шраме нет ничего особенного... беспокоиться не о чем... все это прошлогодний снег...
От несправедливости всего происходящего внутри у него все кипело - так, что он был готов завопить от ярости. Да если бы не он, никто даже не узнал бы, что Волдеморт возродился! А что он получил вместо награды? На четыре недели его загнали в Литтл Уингинг, где он был наглухо отрезан от своего мира... где ему приходилось ползать среди засохших бегоний только для того, чтобы послушать новости о воднолыжных упражнениях попугайчиков! Как мог Дамблдор так легко забыть о нем? Почему Рон и Гермиона где-то развлекаются вдвоем, почему они его даже не позвали? Сколько еще ему придется выслушивать наставления Сириуса, который наказывает ему сидеть смирно и быть пай-мальчиком? Как сопротивляться искушению написать в этот дурацкий "ОракулЪ-daily", что Волдеморт вообще-то возродился? Голова Гарри готова была вот-вот взорваться от бешено бившихся в ней злых мыслей, внутри у него все сжималось от ярости. Душный бархатный вечер окутывал его с головы до ног, воздух был полон запахом теплой, сухой травы, и вязкую тишину нарушал только приглушенный шум машин за парковой оградой.
Он сидел на качелях, машинально раскачиваясь и потеряв счет времени, как вдруг его размышления прервали чьи-то голоса, и он обернулся на звук. Неверного света уличных фонарей было достаточно, чтобы разглядеть силуэты нескольких подростков, топавших через парк. Один из них во все горло орал похабную песню, остальные громко гоготали. Негромко стрекотали спицами колес дорогие гоночные велосипеды, которые они вели рядом с собой.
Гарри мгновенно узнал этих парней. Фигура впереди не могла принадлежать никому, кроме его кузена, Дадли Дёрсли, направлявшегося домой в сопровождении своей преданной шайки.
Дадли был все так же невероятно толст, но сидение на жесткой диете в течение целого года и внезапно открывшийся в нем новый талант - все это принесло весьма заметные перемены в его внешности. Как восторженно распространялся дядя Вернон перед каждым встречным-поперечным, кто готов был его слушать, Дадли недавно стал чемпионом по боксу в тяжелом весе среди юниоров в соревнованиях между школ Юго-Востока Англии. Увлечение "спортом джентльменов", как называл это дядя Вернон, сделало Дадли еще более устрашающим, чем это казалось Гарри во время учебы в начальной школе, когда он служил для Дадли первой боксерской грушей.
Гарри давно уже ничуть не боялся своего кузена, но все же был уверен: если Дадли теперь натренирован и хорошо обучен драться, то радоваться тут нечему. Дадли удалось запугать всю окрестную ребятню - они теперь шарахались от него и боялись даже больше, чем "этого бандита Поттера", который, как их предупреждали родители, был отъявленным хулиганом и учился в закрытом интернате для малолетних преступников имени святого Брута.
Гарри с вялым любопытством наблюдал за бредущими по траве темными фигурами: интересно, кого же они избили сегодня вечером? Оглянитесь, думал Гарри, внимательно следя за ними. "Идите сюда... ну оглянитесь же... я сижу здесь один-одинешенек... подойдите и только попробуйте..."
Если эта шайка его заметит, вряд ли дружки Дадли сумеют справиться с искушением почесать кулаки. Любопытно было бы посмотреть, что тогда станет делать Дадли? Терять лицо перед собственной шайкой он не захочет, но наверняка не рискнет тронуть Гарри... Да, это было бы действительно забавно - понаблюдать за терзаниями Дадли, поиздеваться над ним, подразнить его, видя, как он боится ответить... а если кто-нибудь из его шайки только попробует тронуть Гарри, то пожалеет об этом: волшебную палочку он захватил с собой. "Ну давайте же..." - думал он. Ему безумно хотелось сорвать на тех, кто когда-то превращал его жизнь в ад, хотя бы часть переполнявших его бессилия и разочарования.
Но они не оборачивались, они не замечали его... они уже почти подошли к выходу из парка. Гарри с трудом подавил внезапно вспыхнувшее желание окликнуть их... глупо лезть в драку понапрасну... ему нельзя использовать магию... он рискует вылететь из школы...
Голоса постепенно затихли, и Гарри потерял из виду Дадли и его компанию - они уже вышли на шоссе Магнолий.
"Ну вот, Сириус, пожалуйста, - вяло подумал Гарри. - Видишь, я не делаю глупостей. Я осторожен. Только вот сам ты поступил бы точь-в-точь наоборот.
Он поднялся на ноги и потянулся - кажется, пора. Тетя Петуния и дядя Вернон были убеждены, что Дадли всегда приходит вовремя, в котором часу он ни заявился бы домой, - но стоило Гарри вернуться хотя бы минутой позже, это всегда было уже слишком поздно. Прекрасно помня об угрозах дядя Вернона запереть его в сарае5, если он еще хоть раз позволит себе придти домой позже Дадли, Гарри направился к воротам парка - давясь зевотой и все еще хмурясь.
Улица Магнолий была похожа на Бирючиновую аллею как две капли воды: точно такие же большие квадратные дома, точно такие же ухоженные и вылизанные газоны и точно такие же большие квадратные домовладельцы с точно такими же надраенными, как у дяди Вернона, автомобилями. Потому-то Гарри и предпочитал бродить по Литтл Уингингу поздно вечером, когда лишь занавешенные окна яркими пятнами расцвечивали темноту, и он мог спокойно идти, забыв о своем "преступном" виде и не опасаясь услышать за спиной неодобрительное бурчание домовладельцев. Он шел так быстро, что уже на полпути по шоссе Магнолий шайка Дадли снова попалась ему на глаза; они как раз прощались друг с другом на перекрестке с улицей Магнолий. Гарри встал так, чтобы его прикрывал большой куст сирени, и притаился там.
- ...визжал, как поросенок, да? - под всеобщий гогот напомнил Малкольм.
- Классный правый хук, Большой Ди, - прокомментировал Пирс.
- Завтра в то же время, парни? - спросил Дадли.
- Ну да, у меня, предков не будет дома, - кивнул Гордон.
- Тогда до встречи! - ухмыльнулся Дадли.
- Пока, Дад!
- До встречи, Большой Ди!
Гарри подождал, пока шайка разойдется, и только потом двинулся вперед. Голоса приятелей Дадли постепенно затихали, и как только наступила тишина, он вновь пересек поворот на переулок Магнолий, и, ускорив шаг, быстро догнал кузена - тот лениво прогуливался и что-то фальшиво насвистывал.
- Эй, Большой Ди!
Дадли повернулся.
- А, - хмыкнул он. - Это ты...
- И давно тебя так зовут? А, "Большой Ди"? - спросил Гарри.
- Заткнись! - буркнул Дадли, отвернувшись от него.
- Классное имечко, - Гарри усмехнулся в спину кузену, идя за ним следом. - Но для меня-то ты всегда будешь "мусик-пусик Дадлюнчик"...
- Заткнись, я сказал! - рявкнул Дадли, и его мясистые ручищи сжались в кулаки.
- Ух ты, разве парни не знают, что мамочка тебя так называет?
- Да пошел ты!
- Ха, ее-то ты никуда не посылаешь!.. А как насчет "кисонька" и "Дадлюшоночек" - так мне можно тебя называть?
Дадли промолчал. Похоже, ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не убить Гарри на месте.
- Так кого вы сегодня избили? - спросил Гарри уже без усмешки. - Еще какого-нибудь десятилетнего пацана? Как Марка Эванса позапрошлым вечером?..
- Он сам нарвался, - злобно огрызнулся Дадли.
- Да неужели?
- Он мне нахамил.
- Как интересно... Сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних ногах? Так разве это хамство, Дад?.. Это правда.
У Дадли задергалась щека. Гарри испытывал какое-то мстительное удовольствие, видя, как ему удалось взбесить Дадли. Он словно перекачивал в кузена собственное раздражение - и это было его единственной отдушиной.
Они свернули направо, туда, где Гарри впервые увидел Сириуса, - этот узкий и короткий проулок соединял аллею Глициний с переулком Магнолий. Там было пустынно и темно, куда темнее, чем на соседних улицах, - во всем проулке не горело ни одного фонаря. Их шаги приглушенно звучали в узком пространстве между стенами гаражей с одной стороны и высоким забором с другой.
- Раз таскаешь с собой эту штуку - думаешь, крутой? Так, что ли? - через пару секунд поинтересовался Дадли.
- Какую еще штуку?
- Эту, которую прячешь.
Гарри снова усмехнулся.
- А ты не такой дебил, каким кажешься, Дад. Правда, если бы ты и вправду был дебилом, как бы ты смог одновременно идти и разговаривать?
Гарри достал палочку. Краем глаза он заметил, как опасливо Дадли покосился на "эту штуку".
- Тебе запрещено, - тут же сказал кузен. - Я знаю, тебе нельзя. Тебя выпрут из этой твоей школы для психов.
- А откуда ты знаешь, что они не изменили правила? А, Большой Ди?
- Да ничего они не изменили... - протянул Дадли, хотя уверенность испарилась из его голоса.
Гарри тихонько засмеялся.
- Что, слабо сладить со мной без этой штуки? - рявкнул Дадли.
- А тебе нужны четверо приятелей, прикрывающих твою спину, пока ты бьешь десятилетнего пацана... разве нет? Думаешь, что можешь лупить всех подряд, если ты у нас чемпион по боксу? Сколько было твоему сопернику? Семь? Восемь?
- Шестнадцать, чтобы ты знал, - буркнул Дадли, - и когда я его вырубил, он валялся в отключке двадцать минут... а он весил раза в два больше, чем ты. Вот подожди, я расскажу папе, что ты всюду таскаешь с собой эту штуку...
- Ой-ой-ой, побежим к папочке, да?.. Его кисонька-боксер, его чемпион испугался противной палочки вредного Гарри?
- Ночью ты не такой храбрый, верно? - ухмыльнулся Дадли.
- Ночь - это время, когда вокруг темно, Дадлюшенька. Ну, вот как сейчас, понимаешь?
- Я имею в виду, когда ты спишь! - взревел Дадли.
Он остановился. Гарри тоже замедлил шаги, глядя на кузена. Толстое лицо Дадли было едва различимым в темноте, но Гарри заметил, с каким торжествующим видом смотрит на него кузен.
- В смысле - я не такой храбрый, когда я сплю? - слова Дадли привели Гарри в полное замешательство, - я, по-твоему, от подушки шарахаюсь, что ли? О чем ты?
- Я все слышал прошлой ночью, - фальшиво доверительным тоном произнес Дадли. - Ты говорил во сне. Стонал.
- О чем ты? - повторил Гарри, но в желудке у него появился противный холодок. Во сне он вчера снова был на кладбище.
Дадли грубо расхохотался, затем тоненьким жалобным голоском пропищал:
- "Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!" Кто такой этот Седрик - твой... дружок?
- Я... Ты врешь, - машинально отозвался Гарри, но во рту у него мгновенно пересохло. Конечно, Дадли не врет: откуда бы еще он мог узнать про Седрика?
- "Папа! Помоги мне, папа! Он убьет меня, папа! Хнык-хнык!"
- Заткнись, - негромко сказал Гарри. - Заткнись, Дадли, я тебя предупреждаю!
- "Спаси меня, папа! Мама, спаси меня! Он убил Седрика! Папа, помоги мне! Он меня..." Не направляй на меня эту штуку!
Дадли вжался в стену гаража. Палочка Гарри была направлена прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как ненависть к Дадли, накопившаяся за все четырнадцать лет, закипает в его жилах, - ну почему, почему нельзя сейчас врезать ему по-хорошему... или швырнуть в него каким-нибудь заклятием... превратить его в тупое, бессловесное, шевелящее усиками насекомое - и пусть себе ползет домой...
- Только попробуй еще раз это сказать! - Гарри просто трясло от бешенства. - Ты понял?
- Убери от меня эту штуку!
- Повторяю - ты понял?
- Убери ее от меня!
- Ты понял меня?
- Убери эту штуку!
Дадли издал странный прерывистый всхлип, как будто его окунули в ледяную воду.
А с ночью что-то произошло. Усыпанное яркими точками звезд темно-синее небо мгновенно превратилось в беспросветно черное, луна куда-то пропала, а свет фонарей с соседних улиц, и без того еле различимый, исчез совсем. Отдаленный шум автомобилей и шелест листвы на деревьях - все звуки словно растворились в темноте. Ароматный вечерний воздух внезапно стал резко, пронизывающе холодным. Над Гарри и его кузеном сомкнулась непроницаемая глухая тьма, словно чья-то огромная рука накрыла проулок тяжелым ледяным покрывалом и ослепила их.
На какую-то долю секунды Гарри показалось - это его вина, это именно он, хотя и сдерживал себя, как мог, нечаянно сотворил какое-нибудь заклинание... но затем здравый смысл одержал верх: погасить звезды было бы ему не под силу. Он заозирался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, - но тьма, словно плотная завеса, застилала ему глаза.
Дадли перепуганно заорал прямо Гарри в ухо:
- Ч-ч-что ты д-д-делаешь? П-прекрати это!
- Да ничего я не делаю! Заткнись и не дергайся!
- Я н-н-ничего не в-в-вижу! Я ослеп! Я...
- Заткнись, я сказал!
Гарри замер, слепо глядя во тьму. Отчего-то стало настолько холодно, что он дрожал всем телом, по рукам побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Он только беспомощно озирался вокруг, как можно шире распахнув глаза.
Это невозможно... откуда бы им взяться здесь... в Литтл Уингинге... Его слух обострился до предела - да, он обязательно услышит их раньше, чем сумеет разглядеть...
- Я... я все расскажу папе! - заныл Дадли. - Г-где ты? Что ты д-делаешь?
- Ты заткнешься или нет? - прошипел Гарри. - Дай послу...
И тотчас же замолк. Он услышал именно то, чего так боялся.
В проулке, кроме них, было что-то еще. Нечто. Оно протяжно, хрипло, шумно вздыхало. Гарри захлестнуло волной ужаса, он дрожал с головы до ног - воздух вокруг был обжигающе ледяным.
- П-п-перестань! Прекрати это! Я у-у-ударю тебя, честное слово, я ударю...
- Дадли, заткнись...
Бум!
В голову Гарри врезался мощный кулак, сбивая его с ног. Маленькие белые искры тут же заплясали у него перед глазами. Уже во второй раз за час Гарри почувствовал, будто голова его раскалывается надвое. Он растянулся на земле, и палочка выпала у него из руки.
- Ты придурок, Дадли! - завопил Гарри,
От боли из глаз у него брызнули слезы. Гарри с трудом поднялся на четвереньки и принялся отчаянно шарить вокруг. Он услышал, как Дадли куда-то побежал, то и дело спотыкаясь и врезаясь всей тушей в забор.
- Дадли, вернись! Ты бежишь прямо на него!
Послышался дикий вопль, и топот Дадли резко стих. И тут же Гарри почувствовал, как сзади на него наползает новая волна холода. Это означало только одно: их было несколько.
- Дадли, не открывай рот! Что бы ни случилось! Не открывай рот, слышишь? Палочка... - бормотал Гарри, в отчаянии, как слепой, шаря руками по земле. - Где же... палочка... Lumos!
Он произнес заклинание машинально - как и всякий раз, когда ему просто был нужен свет, - и, к его облегчению, в дюйме от его правой руки вспыхнул огонек: загорелся кончик палочки. Не веря своей удаче, Гарри схватил палочку, поднялся на ноги и обернулся.
Внутри у него все замерло.
Высокая фигура в мантии с капюшоном плавно скользила к нему, паря над землей. Ноги и лицо существа были скрыты одеждой, было лишь слышно, как оно, всхлипывая, втягивает в себя ночной воздух.
Спотыкаясь, Гарри сделал пару шагов назад и поднял палочку.
- Expecto patronum!
Облачко серебристого пара вылетело из кончика его палочки, и дементор чуть замедлил движение - но заклинание сработало не до конца. Путаясь в собственных ногах, Гарри чуть отступил - дементор приближался, паника почти парализовала Гарри... "Сосредоточься..."
Пара серых, покрытых слизью и струпьями рук высунулась из одежд дементора и потянулась к нему. До слуха Гарри донесся свистящий шум.
- Expecto patronum!
Его голос прозвучал тускло, глухо, словно откуда-то издалека. Второе облако серебряного дыма, еще прозрачнее предыдущего, выползло из палочки - он больше не мог заставить заклинание работать, он разучился....
В ушах у него зазвучал смех... пронзительный, визгливый смех ... он чувствовал, как зловонное, смертельно холодное дыхание дементора заполняет его легкие, он тонул в нем... "Думай ... о чем-нибудь счастливом..."
Но ни одной счастливой мысли у него больше не оставалось... ледяные пальцы дементора почти сомкнулись на его горле... визгливый смех слышался все громче и отчетливее, и ему почудился голос: "Поклонись своей смерти, Гарри... может быть, это будет совсем не больно... Я не знаю... Ведь я еще никогда не умирал ..."
Он никогда больше не увидит Рона и Гермиону...
И вдруг, пока он жадно хватал ртом воздух, их лица ясно вспыхнули в его сознании.
- Expecto patronum!
Из кончика палочки Гарри вырвался огромный серебристый олень. Рога проткнули дементора в том месте, где полагалось быть сердцу, и отбросили назад - так легко, будто он был невесомым, как тень. Не устояв под натиском оленя, побежденный дементор взлетел в воздух - и исчез бесшумно, словно летучая мышь.
- Сюда! - крикнул Гарри оленю и, развернувшись, кинулся бежать по проулку, подняв зажженную палочку. - Дадли! Дадли!
Не больше дюжины шагов - и он на месте. Дадли валялся на земле, съежившись и закрыв лицо ладонями, а второй дементор уже нагнулся над ним, обхватив его запястья своими покрытыми противной слизью пальцами... и, медленно, бережно, почти нежно отводя руки Дадли в стороны, наклонял голову в капюшоне к его лицу, словно собираясь поцеловать его.
- Взять его! - закричал Гарри, и вызванный им серебряный олень шумным галопом промчался мимо него. Безглазое лицо было уже в дюйме от Дадли, когда сверкающие рога, подцепив дементора, подбросили его в воздух. И, подобно первой твари, его тотчас же поглотила тьма. Олень добежал до конца проулка и превратился в серебряный туман, растворившись в воздухе.
Вновь вспыхнули луна и звезды, загорелись уличные фонари. По проулку прошелестел теплый ветерок, в соседних садах зашуршали листвой деревья, и воздух снова наполнился шумом автомобилей с переулка Магнолий.
Оцепенев, Гарри все еще стоял, словно прикованный к земле, постепенно осознавая, что опасность миновала. Его всего трясло. В голове у него немного прояснилось, и он почувствовал, что насквозь мокрая от пота футболка прилипла к спине.
Он никак не мог поверить в случившееся. Дементоры здесь, в Литтл Уингинге!
Дадли сжался в комок на земле, трясясь и хныча. Гарри наклонился, чтобы взглянуть, сумеет ли он подняться, - но вдруг услышал за спиной гулкие торопливые шаги. Машинально вскинув палочку, он резко развернулся, чтобы встретить врага лицом к лицу.
Но это была всего лишь миссис Фигг, его старая сумасшедшая соседка. Задыхаясь, она спешила к нему. Ее седые спутанные волосы торчали во все стороны, выбившись из-под из сеточки, хозяйственная сумка, в которой что-то гремело, болталась у нее на запястье, а клетчатые матерчатые шлепанцы едва не сваливались с ног. Гарри поспешно попытался спрятать от нее палочку, но...
- Не убирай ее никуда, глупый мальчишка! - завопила миссис Фигг. - Вдруг они еще здесь? О, я убью Мундунгуса Флетчера!